Данное произведение не претендует назваться ни литературным, ни документальным, ни философским. Оно не дает описание технических деталей и маршрутов. Его нельзя использовать как путеводитель по Орешной.
Это всего лишь описание тех впечатлений и ощущений, которые автор испытала во время нашего похода по этой великой пещере.
Ах как бы хотелось, хотелось бы мне
Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дома
И вдруг оказаться вверху, в глубине, внутри и снаружи
Где всё по-другому.
«Песенка Алисы» Владимир Высоцкий
84 поезд (Новосибирск-Красноярск) уходит вечером. Собралась большая толпа – 20 человек. Вот они - эти герои:
Уже в городе многие боялись такой большой толпы и делали это не зря. Труднее всего пришлось руководителю – организовать такую массу людей было непростым делом.
К тому же в поезде с нами еще ехали трое знакомых Лены из Новосибирска в эту же пещеру. В Красноярске к нам присоединились еще человек 10 красноярцев. Все мы забились в ПАЗик вместе с рюкзаками. Сидели, кто на чем мог. ПАЗик вез нас прямо в село Орешное. А там в пяти километрах была пещера. Ехали 3 часа. Все это время нас веселили своими песнями и байками красноярцы.
Благополучно доехали до деревни и пошли к горе, в которой расположена пещера. Дошли за 30 минут. Перед нами была горка, очень крутая – метров 300 высотой. Пошли все наверх. Набрали внизу воды и понесли ее с собой наверх. Подъем был не очень легкий. Наверху нас ожидал навес с костровищем, табличка с названием пещеры, а чуть за склоном - вход в саму пещеру.
Тут подробная история о наших действиях и событиях обрывается, и начинается рассказ из глубин сознания.
Писать всё подробно не хватает времени, но это и не нужно. Описание похода не будет представлять особого интереса. Участники сами всё помнят, а постороннему читателю ни к чему многие детали.
Итак, минуя всяческие трудности – мы у входа, готовые погрузиться в подземное царство.
Вход – скользкий скат вниз, куда-то в неизвестность, в недра горы. При спуске чувствуешь, будто тебя поглощает большое каменное существо. И чем глубже внутрь уходишь, тем больше ощущение, что попал в другой, параллельный мир. Но связь с поверхностью ещё не потеряна. Перед глазами стоят звёзды. А слабое свечение фонарика и тьму кругом воспринимаешь, как временное явление, которое вот-вот отступит.
Несмотря на все эти ощущения, наше погружение в недра земли не выглядело особенно загадочным. Оно напоминало скорее марш-бросок, коллективную работу. Толпа была большой, все шли (ползли, карабкались, бежали) друг за другом. Волокли за собой тяжелые транспортники, передавали их друг другу. Мне не верилось в реальность происходящего: мне казалось, что мы - гномы, забившиеся под землю, да не просто так, а поработать.
Спускаемся, и я замечаю, что ничего не замечаю, в смысле каких-нибудь ориентиров или вообще направления движения. Всё мелькает перед глазами, смешиваясь с глиной. Пара мест, которые мне запомнились по пути в пещеру - это небольшой провал куда-то глубоко вниз, о котором меня любезно предупредил Володя Шихов. Провал находился посередине крутого спуска, и я неслась прямо в него на всех парусах. А ещё, в одном гроте мы встретили людей. Благодаря им, я и запомнила этот грот – с тетрадочкой для записей. Даже не знаю, как он называется.
И вот, через 2, 5 часа мы пришли в большой грот, который должен был стать нашим домом на 3 дня. Здесь тихо, в уголке сидит группа людей. Они сидят за столиком, сделанным из глины, вокруг них висят воздушные шарики и горят свечи, недалеко стоит палатка. Выглядит всё это очень уютно и романтично. В первый момент я даже подумала, что мы не будем нарушать их покой, и пойдем искать другое место. Но мы остались здесь. Со стороны, я думаю, наше появление выглядело следующим образом: толпа грязных, шумных существ, увешанных тюками и рыскающих взглядами по мирно сидящим людям, вваливается в грот, чтобы нарушить мирную жизнь обитателей здешнего мира.
Стали искать место в гроте, где бы поставить лагерь. Грот, как оказалось – довольно большой и мы нашли место, чтобы разместить палатку и пару лежанок. В качестве стола мы использовали большой камень, под который постоянно что-то падало.
Опять не хватает времени присмотреться и оценить обстановку. Все заняты установкой лагеря и приготовлением пищи. Всё это очень необычно. Ставим палатку не под открытым небом, а внутри замкнутого пространства.
Сегодня решили поужинать и лечь спать. Время около двенадцати ночи. Но нашим планам насчёт сна не суждено было сбыться. Громкоголосые и развесёлые красноярцы не дали спать в эту ночь никому. Угомонились они часам к 6 утра.
Когда ложилась спать, меня упорно преследовало чувство, что завтра утром встанет солнце и осветит здесь всё. И я рассмотрю всё, что не увидела в этой тьме сегодня ночью. Ещё совсем не хотелось думать, что здесь не бывает утра, что здесь царит вечная ночь.
И вот наступило «утро». Это так трудно назвать утром. Просто настал период времени, когда я проснулась. А проснулась я оттого, что Володя Шихов решил воспитывать наших неугомонных соседей - он стал медитировать, протяжно распевая свои одухотворенные песнопения. Я хотела было возмутится, что нас поднимают в такую рань. Но мне сказали, что на часах уже ЧАС ДНЯ. Мне оставалось только удивляться, что мой организм не почувствовал, что будят его в час дня, а не в 8 утра.
Итак, мы позавтракали (пообедали?). И отправились нашей многочисленной группой куда-то вглубь пещеры. Здесь отчетливые воспоминания покидают меня, полностью затмившись воспоминаниями дня следующего. Немного полистав фотографии и посмотрев карту, я кое-что вспомнила. В этот день мы двигались куда-то в западном направлении, судя по Карте.
Из моих воспоминаний – грот Тур, откуда, по моему представлению, начинались все наши пути. Больше всего мне понравились ходы, ведущие из этого грота: высокие каменные стены, между которыми узкое пространство – как будто специально рассчитанное по ширине человека. Ход петляет и изворачивается, идешь, словно по лабиринту. Впереди темно, вверху темно и сзади темно. Куда приведёт эта каменная галерея? А привела она к маленькому гроту с глиняной головой и надписью «Спасибо «Орешке» за тёплое детство». Интересно, с какой скоростью нужно бегать по Орешке, что бы детство показалось тёплым?
Всю загадочность и необычность обстановки разбивает присутствие большой толпы. Постоянно слышны кругом голоса, светят фонарики, ходят люди – все это не даёт почувствовать дух пещеры. Возникает чувство, что мы идем не для того, чтобы любоваться и переживать необычность окружающей обстановки, а ради какой-то цели. Коллективная цель – добраться до чего-то, не обращая внимания по пути ни на что. А мне хочется, не торопясь побродить по этим тёмным ходам, прислушиваясь к тишине и своим ощущениям. Но, к сожалению, это не достижимо. Для этого нужна маленькая группа не больше 5 человек. Есть ещё способ, чтобы почувствовать связь пещера-человек: нужно идти либо первым, либо последним. Тогда ты совершенно по-другому воспринимаешь окружающую обстановку. Но и здесь у меня ничего не получается. Впереди идёт Лена – руководитель, что очень логично, т.к. ставить кого-то из нас вперёд – это билет в один конец. А позади - идёт замыкающий, который упорно не желает уступать своего места. Нам часто приходится останавливаться и ждать, когда рассосутся заторы из людей, образующиеся в узких ходах. А им (передним), в свою очередь приходится ждать нас (задних), чтобы мы ненароком не свернули в один из многочисленных коридоров по пути. Всё это напоминает очень запутанный лабиринт. То он сужается до размеров узкой щели, то расширяется до большого грота, в котором не видно дна или потока, то превращается в длинный коридор ведущий вниз или вверх. И кругом – ходы, ходы, ходы разной формы и размеров, за которыми скрывается неизвестность – тьма. Мы проходим мимо рукотворного озера, сделанного с помощью полиэтилена, накапливающего падающую с потолка влагу. Вода - идеально прозрачная, очень холодная и вкусная.
Глина в пещере очень качественная, как будто специально для лепки. Повсюду в знаменательных гротах встречаются разные скульптуры из глины, многим из них больше 15 лет. Есть там и замки и животные и люди. Но в большинстве случаев – это существа с рогами и злобным выражением лица, напоминающие, в лучшем случае, чертей. Наверняка, атмосфера пещеры навевает многим ассоциации с преисподней, куда им удалось заглянуть одним глазком. Но, мне кажется, только тем, кто очень долго провёл в пещере или пробыл там хоть сколько-нибудь в одиночестве. Я не успела ощутить таких веяний на себе.
Помню ещё грот Нина. Там на стене написано это имя. Он мне запомнился, конечно же, историей связанной с ним. История говорит о том, что девушка Нина, заблудившись в Орешке, провела в этом гроте 3 суток без света и еды. Что бы не сойти с ума, она пела. Потом её отыскали и вывели наружу.
Самое красивое и уютное место, которое я видела в этот раз в Орешке – это озеро на дне грота Грохот. Это чудесное место трудно описать, это надо видеть и чувствовать. Но всё же попробую: нужно представить себе пузатую бутылку с узким горлышком, положенную под углом 45 градусов. Вы заходите в это горлышко, представляющее в действительности осыпной склон, и на дне, точнее на боковой стенке этой бутылки разлито озеро, когда подходишь к нему, его не видно – вода прозрачна и неподвижна – её словно нет. Говорят, что многие исследователи пещеры заходили в это озеро по колено и дальше, просто потому что не заметили воды. Когда замечаешь воду, то замечаешь и то, что у бутылочки нет дна – она уходит каменными разломами глубоко вниз. Вода, при свете фонаря - голубеет, уходя в разлом неведомой глубины. А может это озеро ведёт наружу по подводным пещерным ходам? Так и тянет надеть кислородную маску и сплавать проверить, что там дальше. Какие сокровища скрывает эта невозмутимая водная гладь. Это озеро – само как сокровище, добраться до него было не простым делом. Сначала мы искали в огромном гроте ход, ведущий в нужный нам грот. Надя его, мы обнаружили обрыв с осыпью и рядом с ним почти вертикальная стеночка, по которой мы и спускались вниз со страховкой. А на дне нужного нам грота и находится вход в бутылочное горлышко с озером-сокровищем.
Ещё одним запомнившимся местом был грот Чемоданы. Огромное «помещение», величиной с зал кинотеатра, вместо пола – огромные глыбы камней разной формы и величины. А между глыбами – черные провалы. Такое чувство, что какой-то великан принёс сюда все эти «камешки», раскидал их по котловану, а сверху выросла гора.
Силы у меня уже кончались, и я не пошла детально изучать все эти каменюги. Тут мы делали перекус, вернувший мне силы. Ели «шняжку» – особенно питательную вкусность. Я решила в одиночестве исследовать небольшой коридорчик, уходящий от Чемоданов. Но, как я уже говорила выше, у нас трудно было достичь одиночества. Со мной пошла Аля. Я была не против, так как и вдвоём тоже интересно. Коридор петлял: то сужался, то расширялся, но других ходов в нём не было – мы шли то в полный рост, то ползком. Аля, сказала, что не пойдёт дальше и будет меня ждать. И вот, наконец, я пошла одна. Такую гамму чувств и впечатлений я получила за эту короткую прогулку в одиночестве, какую не получила за весь день нашего блуждания по пещере. Хотелось всё-время иди вперёд, не останавливаясь и не оглядываясь, в то же время чем дальше уходила, тем больше нарастало чувство тревоги. Остро стали ощущаться все древние страхи человека: страх перед тьмой, перед неизвестностью и перед одиночеством. Но кроме этих ощущений, появилось ощущение свободы и радость первооткрывателя. Прекрасно понимая, что я здесь не первая и не последняя, я, тем не менее, была просто счастлива увидеть хотя бы одним глазком то, что не видят сейчас остальные. Я шла, коридор по-прежнему был один без ответвлений. Уже не было слышно и видно свет Али. И тут коридор расширился и передо мной открылся небольшой грот, на дне которого была большая лужа, я бы даже сказала озеро. Но оно было такое мелкое, что его можно было принять просто за размокшую глину. Оно полностью перегораживало путь дальше. Мне оно было не помеха – я была в резиновых сапогах. Но за ним уже не было видно, что там дальше. Я понимала, что дальше уже нельзя идти, надо возвращаться, как бы не хотелось пойти вперёд.
Нужно ещё заметь, что когда оглядываешься назад – место, откуда пришел уже не кажется тебе родным и знакомым, так же когда смотришь вперёд. А только то место, где ты стоишь и светишь фонариком вокруг, воспринимаешь, как самую приемлемую для тебя реальность на данный момент.
Для полноты ощущений я постояла в этом гроте некоторое время, выключив фонарь. Появились новые ощущения, но прислушиваться к ним, уже не было времени – я повернула назад. Дорога назад – выглядела совершенно иначе, чем я себе её представляла. Это говорит о том, что если ходишь по пещере без проводника нужно специально оборачиваться и запоминать детали, если хочешь вернуться тем же путём.
Я вернулась к Але, и она сказала мне, что это тупиковый ход. Это нисколько меня не расстроило. Когда мы вернулись, все уже собрались идти. Мне так понравилось «ощущать» пещеру, что я хотела и дальше поддерживать с ней «диалог», идя позади всех, оглядываясь и останавливаясь у интересных мест. Но мне опять не дали пойти замыкающей. Ну что за люди?
Мы возвращались на базу. У Розовой Криницы, пока народ опять образовал затор, я выходила на связь с Настей, которая в это же время должна была выходить на связь со мной, находясь в другой пещере. Но по известным причинам – она была не в пещере, а на заснеженном склоне, в поисках этой пещеры. И не могла сконцентрироваться в тот момент на моём сообщении. Как потом выяснилось, я тоже не уловила её сигнала, так как все условия для этого не были соблюдены. Но ничего, всё у нас ещё впереди. Наладим связь в будущем!
По пути назад, я всё-время пыталась проводить эксперименты с органами чувств. Пыталась ориентироваться в темноте и передвигаться с выключенным фонариком. К сожалению, на всё это не было достаточно времени и подходящих условий. Но всё же кое-какие наблюдения, самую малость, я получила. Пока я не получу им более существенное подтверждение, я не буду о них говорить.
И вот мы почти дошли до базы, силы на исходе – мы в Колокольном, ещё пару ходов и поворотов и мы – «дома». Но тут вдруг мы встретили в Колокольном народ, пришедший из другой системы ходов, лежащей правее нашей (гроты Акрополь, Юрта, Баня, Отель, Сновидений). Лена хочет, чтобы её туда проводили, а мы увязываемся с ней. И откуда только силы берутся?
Всего нас трое (или четверо). Мы говорим народу, что скоро придем и устремляемся в стремительную гонку. Парень, который взялся нас проводить, очень спешит – у него кончается время. Он на бегу показывает нам ориентиры, чтобы мы могли вернуться. Мы лихорадочно оглядываемся, запоминая в какую из дырок нырять на обратном пути. А дырки имеют удивительное свойство – множиться и возникать ниоткуда. Идешь по коридору, однозначный ход – без вариантов. Выныриваешь из него, оглядываешься, и уже не знаешь, из какой дырки ты только что вылез.
Добежали до всех этих гротов, пообщались с народом, встретили Марата, Машу и детей, которые тоже оказались здесь. Они живут в другом гроте, хотя и пришли вместе с нами. И все вместе решили возвращаться назад. Опять чувствуется прелесть передвижения маленькими группами. Очень быстро и не бессмысленно, т.к. чувствуешь, что здесь все в равных условиях – все не знают куда идти. И, может быть, благодаря твоей феноменальной памяти и острой наблюдательности, группа быстро попадёт в нужный ход. J Наша группа долго выбирала ходы, разделялась, разведывала их, выясняла, что это не те ходы и т.д. Несмотря на то, что специально запоминали, куда идти. Наконец, вышли в Колокольный. Марат и его группа нас покинули, а мы вернулись на базу. И опять, чувство, что увидели то, что не видели другие, дарит какую-то необъяснимую радость и желание показать остальным всё это – только уже, будучи их проводником.
Эта ночь выдалась на редкость спокойной – никто не пел и не пил. Соседей Томичей не было – они гуляли по пещере. Нужно отметить, что в пещере у каждой группы свой жизненный цикл – и время бодрствования и сна у всех разное. Так, например, пока мы спали, группа Марата гуляла по пещере, когда они возвращались к себе на базу, чтобы лечь спать, у нас был день в разгаре, и мы были в дебрях пещеры. Так мы больше не разу и не пересеклись. Только после выхода наружу.
Когда ложились спать, была высказана мысль, что каменный свод, нависающий над нашей колыбелью похож на поверхность другой планеты. И действительно, мы как будто падали на поверхность этой планеты, но никак не могли упасть, т.к. отталкивающая сила была сильней и держала нас всегда на одинаковом расстоянии от поверхности. Вот так мир перевернулся здесь. А сегодня по-прежнему казалось, что утром взойдёт солнце, но сегодня казалось уже не так уверенно как вчера. Было больше усталости, хотелось согреться и уснуть. Что и было выполнено.
«Утро» опять не наступило, т.к. солнце не взошло, а без солнца, то, что наступило можно назвать лишь очередным временем бодрствования. Это время наступило опять около часа дня по земным часам.
Вчера весь вечер обсуждалась возможность попасть во второй выход. Я хотела пойти к озёрам, но туда никто не хотел вести. А также группа не хотела разделяться и ходить под руководством Вовы и Лены отдельно.
Меньше всего мне хотелось искать второй выход, т.к. я была наслышана о нём и не хотела туда лезть ни под каким предлогом. О нём рассказывали жуткие вещи, что 15 метров ползут по 2,5 часа – из-за его узости, что застревают – и ни назад – ни вперёд не могут сдвинуться. Что люди там теряют надежу выйти когда-нибудь из пещеры вообще. Я слышала истории от своих друзей, в них фигурировали мучения, которые пришлось пережить им в этих узких ходах; жертвы, на которые они пошли, чтобы выбраться. Мне рассказывали о тех худших и неприятных качествах, что скрыты в человеке, и выходящих наружу во время прохождения этого тяжелого пути; и о тех светлых и глубоких возможностях, которые помогли им выбраться из этих ходов. Только вот никогда я, почему-то, не слышала, вышел ли кто-нибудь наружу или они просто вернулись назад. Так что ещё до похода в Орешку у меня уже чётко и ясно сформировался образ пути ко второму выходу, я представила ощущения, которые соответствуют этому образу, и мне они были не по душе. Себе я сказала, что никогда туда не полезу. И меня не очень радовала идея найти его. Послушав народ, я поняла, что сегодня мы просто будем гулять по красивым и популярным местам в Орешке и, приготовив фотоаппарат, направилась вслед за толпой, надеясь увидеть что-нибудь такое.
Помню Бородавчатый шкуродёр, покрытый гладкими сферическими наростами, как панцирем. Помню грот Родная Школа. Откуда всё собственно и началось.
Началось всё с долгого ожидания в темноте грота. Наши предводители и часть помощников отправились на поиски чего-то. Очевидно, что хода, только вот хода куда? Меня это совершенно не волновало. Меня просто вели, как овцу в стаде, и я даже не задумывалась куда. Большая часть группы осталась сидеть в темноте и ждать вестей. Грот, в котором мы сидели, представлял собой комнату с горой покрытой камнями, уходящей по потолок и с ним там, соединяющейся. Что-то типа осыпного склона с курумником, но только под «крышей». Так вот, мы сидели там и замерзали. Беседовали, рассказывали анекдоты. Периодически проносились мимо наши поисковики с удивлёнными возгласами: «Ох, мы, кажется, здесь уже были!». Состав поисковой группы менялся: кто-то садился отдохнуть, кто-то бежал погреться. Я уже порядком замёрзла. Преодолев свою лень, я приняла воодушевлённый вид и пошла с Леной и ещё двумя девочками искать какой-то ход. Мы уходили вверх, а возвращались снизу. Я даже заразилась их азартом – найти, что бы там ни было. Нас троих, как разведчиков пускали в разные ходы, узнать, а не ведут ли они куда-нибудь. Тут меня опять посетило чувство единения с пещерой, когда только я и она.
Меня направили в какой-то ходик, уходящий вверх. Я по нему ползла, а он петлял и сужался. Причём угол наклона пола был такой, что мне приходилось хвататься за выступающие камни, чтобы не съехать назад. Я опять уползла за предел слышимости, когда поняла, что это тупиковый ходик, а я одна лежу в этой узкой пещерной жилке. Здесь было намного дискомфортнее, чем вчера в большом гроте. Здесь уже в голову лезли мысли о том, что будет, если я застряну, и как они меня отсюда будут вытаскивать. А ещё, я, как всегда, представила крайность: что если я совсем одна и вот в таком узком и противном ходу лежу. После этой мысли я сразу начала пятится назад, благо, наклон мне помогал в этом. Выйдя из этой узкой трубы, я узнала, что и другие соседние ходы были тупиковые.
От Шихова и его поисковой группы тоже не было вестей. А народ продолжал сидеть и мерзнуть. Я по-прежнему не знала, что конкретно надо найти. Подумала, что просто какой-нибудь ход, ведущий из Родной Школы, кроме того, откуда мы пришли. И с этой идеей приступила к более усердным поискам уже у подножия «горы». Как только цель была поставлена - почти сразу началось её исполнение. Я нашла репер19, говорящий о том, что это грот Базарная Улица. Но он нам, оказывается, был не нужен.
В народе уже слышался ропот недовольства. Говорили о том, что неплохо бы вернуться и походить по известным системам, а не сидеть тут и мерзнуть, и что пора уже и пообедать. Мы пошли с Леной искать куда-то запропастившегося Шихова Володю с Антоном и Федей. Мы наткнулись на них совершенно случайно, они сидели с выключенными фонариками и медитировали. Мы им сказали, что пора к народу возвращаться. Лена взяла Фёдора и куда-то пошла. А мы втроём выключили фонарики и продолжали сидеть, как будто чего-то ждём. Тут появилась Лена и сказала, что она нашла, что искала. Видимо, какую-то нужную дырку. В неё сразу же направила Володю, а сама пошла за народом в Родную Школу. Пришла Аля, и стали мы с ней ожидать остальных возле этой самой дырки. От нечего делать я решила сфотографироваться (фото на камушке).
Народа долго не было, я решила исследовать ближайший ходик. Проползла в него и оказалась внутри сферического «аквариума» - гротик, где я могу стоять только на четвереньках, но зато, как будто нахожусь внутри мячика. А за толстой каменной стеной уже слышались голоса подошедших людей, и, как оказалось, уже успевших уползти в ту дыру, куда пошёл Володя. Я опять осталась, чуть ли не последняя, мне высказали, что думают по поводу моей прогулки по ходику. И мы поползли вперёд за остальными. Вылезли и оказались на развилке: каменный коридор вёл вправо и влево. А на месте развилки был сквозняк. Все это заметили. Тут, наконец, до меня дошло, что мы ищем второй выход. Я немного расстроилась, что мы тут напрасно тратим время. Я сильно сомневалась, что нашу группу можно пускать в этот ход. С нами были дети, и нас было много. Я подумала, что мы просто посмотрим на начало ходов, ведущих к выходу, и пойдём назад. Поэтому, когда мы направились вправо, я шла без особого энтузиазма, а точнее плелась в хвосте, готовая повернуть назад в Родную Школу. Мы куда-то пришли, посидели (некоторые полежали) и я услышала, что пойдём обратно, куда и пошла с готовностью. Я, Катя, Аня, Антон дошли до развилки. Дальше идти команды не было. Но почему-то никто за нами не шёл. Мы ждали их, ждали и стали замерзать. Решили сходить посмотреть, что там, в левом ходе.
Ход представлял собой гигантский разлом в скале. Две стены подходили друг к другу очень близко, а кое-где смыкались, тогда приходилось уходить наверх в распоре (опираясь одной рукой и ногой об одну стенку, а другими рукой и ногой о другую), и идти иногда на высоте до 5 метров. Этот разлом назывался Ход Трубочистов. Потом он свернулся до размеров небольшой дыры, находясь в которой, можно было почувствовать очень сильный сквозняк. Дальше разлом стал ещё сложнее. Он уходил вниз, и под нами, шедшими в распоре почти по самому его верху, увеличилась глубина. Падение в такой сужающийся к низу разлом грозило не только переломами, но и возможностью застрять там надолго под тяжестью собственного веса. Поэтому мы решили не ходить дальше, а подождать остальных. Мы вернулись и дождались их. Они безуспешно исследовали ещё какое-то ответвление.
Не знаю, кто что решил, но я оказалась впереди части группы, идущей по Ходу Трубочистов. За мной шёл Володя Шихов, за ним шли остальные среди них были и Лена с Фёдором. Далее я пишу уже по рассказам остальных: Фёдор устал и не захотел идти дальше. Его решили отвести назад. А мы с Володей были уже далеко. Они не могли нас докричаться и оторвались от нас.
А тем временем мы шли вперёд. Я пропустила вперёд Володю, потому что начался какой-то немыслимый ландшафт: стены то сходились, то расходились. Пропасть под нами увеличивалась, и я не знала, как лучше пойти здесь. Оглядываясь, я слышала голоса и видела свет фонариков, идущих позади. Володя уполз куда-то вперёд, а я остановилась подождать отставших. Их всё не было, пропали голоса и свет. Я подумала, что они ждут остальных и скоро догонят, и пошла вперёд за Володей. Он тоже не отзывался. Внезапно коридор с пропастью кончился и превратился в небольшой ход, похожий на трубу. Её диаметр был небольшим, около полуметра. Из трубы дул ветер. Я сразу почувствовала, что за ней выход – второй выход. И ещё, несмотря на все рассказы, мне показалось, что он рядом, совсем рядом, и нет никаких узких ходов. Я не решалась пролазить в эту трубу одна и стала звать Володю. Сначала он не отзывался, а потом я услышала глухой звук, доносящийся сквозь толщу камня прямо у себя над головой. Насколько я помнила, по пути не было никаких ответвлений, и не могло быть другой дороги. Как же Володя оказался где-то ещё? Я спросила его, где он. Он отвечал, что он наверху. На каком верху, подумала я, и решила вернуться к нему. Правда перед тем, как пойти назад, я решила всё-таки залезть в эту трубу и посмотреть, а вдруг выход уже рядом. Я пролезла сквозь неё, за ней было небольшое расширение, а потом резкое сужение, глядя на которое, нельзя было и подумать о том, что человек сможет здесь пролезть. Увидев этот калибр (очень узкое место на языке спелеологов), я поняла, что наши поиски окончены, и мы сюда не полезем. Я попыталась просунуть в него голову, но в каске туда не проходила и голова. А в душе уже было чувство легкого разочарования оттого, что мои надежды на близость второго выхода не оправдались.
Я вернулась немного назад и стала звать Володю, а потом и остальных – но опять никого не было. Куда же они подевались? Я стояла в распоре между двумя стенами. Подо мною была пропасть, и надо мною не было видно потолка. Тут, откуда-то сбоку я услышала шум падающих камней и голос Володи, предупреждающий о камнепаде. Я только-только успела отойти немного назад, как сбоку по стене посыпались камни, а затем оттуда выкатился и Володя. Оказывается, он решил уйти вверх по стене, а там под самым потолком был ход, который и вёл туда, где была я, но уровнем выше.
Володя сказал, что ничего не нашёл. Зато я сказала ему совершенно противоположную вещь. А дословно это звучало так: «Я нашла второй выход. Он там». На вопрос, откуда я знаю, что он там, и что это именно он, я ответила, что чувствую это. На что Володя высказал скептическую мысль о чувствах и реальности. И мы пошли с ним проверять мои догадки. Про остальных мы всё ещё думали, что они нас догоняют.
Подойдя снова к трубе, я предложила Володе залезть и посмотреть, что дальше нам попасть, видимо, не судьба. Он залез. Сначала оттуда торчали ноги, а потом они исчезли. Неужели он полез дальше? Я снова залезла в трубу и увидела, что он уже наполовину скрыт в том узком калибре. Судя по звукам, доносящимся от него – там было не очень приятно. Дело ещё осложнялось тем, что эта узость уходила под наклоном вверх. Я лежала сразу за Володей и разговаривала с ним. Спрашивала, как там, что впереди и не пора ли повернуть назад. Но и мне и ему, я думаю, казалось, что вот ещё чуть-чуть и будет выход. Он продолжал лежать в этом калибре, иногда делая попытки продвинуться вперёд. Прошло около15 минут. Там, где находилась я, ещё можно было повернуться на бок.
Володя сказал мне, чтобы я заправила всю одежду в штаны и сняла каску. У меня в нагрудном кармане ещё был фотоаппарат. Я пристроила его сбоку. Попытки Володи продвинуться вперёд увенчались успехом через 20-25 минут. Он прошёл этот ход, и я спросила его, ожидая самого худшего, не сужается ли ход дальше? Он ответил, что здесь уже пошире. Знала бы я тогда, что это пошире означает, что я смогу всего лишь приподнять голову от земли и посмотреть по сторонам, не видя ничего кроме обступающего со всех сторон камня. Но тогда я думала не об этом, а о том, как пройти сквозь этот калибр, ещё недавно представлявшийся мне непроходимым. Я положила каску впереди себя, так как на ней был фонарь, вытянула руки вперёд и нырнула в калибр. Продвинувшись на несколько сантиметров, я застряла. Причём – ни вперёд, ни назад я уже не могла продвинуться. Камень вокруг меня будто сжимался и не давал уйти. Не успев отогнать мысли об отчаянности такого положения вещей, я сделала несколько бессмысленных и резких попыток прорваться вперёд, но вросла в камень ещё прочнее. Малейший камешек, попавший под живот, мог накрепко засадить меня в этой щели, дело осложнялось тем, что я не могла поднять голову. Даже без каски голова помещалась только боком. Я как будто распалась на отдельные части. Руки были где-то далеко впереди, перед глазами был микромир пещеры - камешки, лежавшие настолько близко, что мне показалось, будто я вижу их кристаллические решетки. Это очень странно так лежать и видеть всё на таком расстоянии. Причём, в обычном месте так не получится никогда, там внимание будет рассеиваться, а здесь, когда больше 3-х минут перед глазами лежит один и тот же камешек, невольно начинаешь заглядывать внутрь этого камешка.
Володи уже не было слышно. Видимо, он опять застрял в каком-нибудь ходу. Когда лежишь вот так вот, то не до разговоров. Остаешься наедине с самим собой и каменным кольцом, сжимающим тебя со всех сторон. Волноваться и испытывать другие разрушительные эмоции в таком случае нельзя. Они дают противоположный эффект. Тело начинает, как бы, расширяться и заполнять собою все пустоты, еще оставшиеся между тобой и камнем. Нужно успокоиться и найти выход с помощью мыслей. Так я и сделала. Я выключила свет и полежала минуты две, не шевелясь. Может это и неправдоподобно, но я почувствовала, как тело сжимается и появляется пространство между мной и камнем. Я включила фонарь, который светил уже очень тускло, и стала прикидывать, за что лучше зацепиться руками и как оттолкнуться ногами. Я увидела мысленно, как я продвигаюсь вперед, как постепенно мне удаётся повернуть голову и посмотреть по сторонам. И постепенно, сантиметр, за сантиметром я начала двигаться, без резких движений, очень плавно, продумывая каждое следующее движение. Я услышала голос Вовы, но не отвечала ему, т.к. была сконцентрирована на процессе извлечения себя из этой узости и не хотела терять контроль над ситуацией.
И вот, я уже могу поворачивать голову, сгибать руки, чтобы двигать каску. Также плавно и размеренно я продвигаюсь всё дальше и дальше. Ходы стали шире на несколько сантиметров, но и это уже радует безмерно. При этом всё время идет подъём в гору. Теперь я уже могу встать на колени и надеть каску на голову. И вот, наконец, я оказываюсь в огромном по местным меркам гроте. Я могу встать в полный рост! Я стою на какой-то осыпи. Вверху виден Володин свет. Здесь уже холодно, и дует ещё сильней. Мне так не хочется уходить из этого большого грота, вдруг впереди опять узкие ходы. И я понимаю, что второй раз я уже не смогу пройти по тому узкому калибру, что такое возможно только раз, если не в жизни, то хотя бы раз за весь поход. На прохождение тратится колоссальное количество душевных сил. И не восстановив их, нельзя соваться в такие места. Получается, что мы не сможем вернуться назад, и если где-то здесь нет выхода или, если к нему ведёт нечто подобное, то дела наши плохи. С этими мыслями, я поднимаюсь вверх по осыпи. Все стены вокруг покрыты белой плесенью. Это создаёт какое-то торжественное настроение. Грот похож на церемониальный зал. Интересно, для каких церемоний он предназначен?
Вверху Володя показывает мне на узкое окошечко, вроде того, что мы сейчас преодолели. Оттуда дует ветер. На дне лужа с мутно белой водой. Я начинаю возражать, что нам туда стоит идти. Предлагаю поискать другие ходы. Но Володя говорит, что уже всё обследовал – кругом тупики, и это единственный ход отсюда. Я с тоской направляю луч света в это окошечко – опять мне кажется, что человеку там не место. Но Володя уже ползёт по нему, с каким-то «профессионализмом» что ли? Этот ход оказывается коротким, и ничего, что приходится ложиться прямо в лужу, чтобы поместиться в нём. Всё закончилось, не успев начаться. Дальше нас ждут новые чудеса.
Вывалившись из этой дыры, мы обнаруживаем вход в другой коридорчик прямо под ней. В стене расположены два круглых окошечка, одно под другим, ведущих в разные места. А напротив, ещё такие же окошечки. Гротик, в который мы выпали небольшой. Мы едва там помещаемся на корточках. Он весь покрыт белой плесенью, на которой дремлют тысячи комаров, пережидая зиму. Но радоваться не чему, комары могли просочиться в любую дырочку, чтобы уснуть здесь. Мы же не комары. Мы начинаем обследовать окошечки. Все они – тупиковые ходы. Я начинаю думать - может быть нужно искать ход в потолке. Заглядываю за выступ в потолке, а там, на белой плесени начертаны имена и нарисованы разные фигуры, причем с такой тщательностью, будто человеку было абсолютно нечем себя занять в течение долгих дней и ночей. Потом я замечаю следы подкопов. Кучками вокруг лежит земля радом с ямами, на дне которых цельный камень. Я уже начинаю искать глазами следующий атрибут сложившейся обстановки – скелет где-нибудь в углу, с каской и фонарём на черепе. Но скелетов пока нет. Тем временем Володя уполз в одно из очень узких окошечек. Оно начинается даже хуже, чем все остальные – сразу плоское и низкое. Он говорит, что здесь только копать – не иначе. Предлагает мне обследовать ходик, ведущий вниз. Мы не обращали на него внимания, потому что стремились наверх. Я сползала по нему и попала в грот, какой был, когда мы вышли из первой узости. Я решила, что это петля, и это - тот же самый грот. Вернулась и сообщила об этом Володе. Он уже вылез из этого окошечка, и мы сели с ним в раздумье, куда же идти дальше, где искать выход.
Потом он сам решил проверить этот ход вниз. И мы пошли с ним туда. Какова же была наша радость, когда мы поняли, что я ошиблась. На стене было написано репер 55, а значит, мы здесь ещё не были. Здесь ещё одна осыпь вела вверх. Володя ушел по ней и я за ним. Камни были мелкие, смешанные с землей, и угол наклона был немалый, карабкаться вверх было трудно. И тут я услышала радостный возглас: «Посмотри, что я нашел!». Я догнала Вову. Он держал в руке маленькую веточку. Нас охватило чувство радости. Через несколько шагов мы наткнулись на корень, росший прямо из земли. Это был корень ДЕРЕВА! Ещё через несколько метров в нос ударил концентрированный запах озона, будто бы зашел в кабинет с озоновой лампой. А потом я увидела снег и звёзды. Звёзды на небе, звёзды, падающие с неба, поблёскивающие при свете фонаря. Мы сделали это! Мы вышли на землю. Она встретила нас величавым спокойствием и вековой непоколебимостью. Тихо, не торопясь, шуршал снег, стояли деревья, не шелохнув ни одной веточкой, светила луна. И только мы, люди, были переполнены чувствами и эмоциями, как бурлящая вода. Каждый из нас изменился, и почувствовал это перерождение. Всё было так необычно и ярко. Даже батарейка в фотоаппарате не выдержала напряжения, и, сделав последний кадр, села, даже не дав закрыться затвору.
И вот мы вернулись из нашего замкнутого мирка в большой мир, где нас ждут и о нас беспокоятся. Эта мысль всё настойчивее звучала в голове. Было страшно подумать о том, что могло прийти в голову нашим друзьям, и что они переживают, ожидая нас. Мы даже не смотрели на часы ни разу. Теперь посмотрели – прошло 2,5 часа с момента нашего отрыва от группы. Было очевидно, что назад через этот ход мы не пойдём. Нужно было найти первый вход. Мы, не разбирая ничего, пошли вниз по склону. Не было ни тропы, ни других признаков того, куда идти. Мы шли вниз и попали в какую-то чащу. Через 15 минут бессмысленного хода, мы решили вернуться по нашим следам, не засыпанным ещё снегом, и поискать тропу. Вернулись и нашли тропу, которая, как водится, вела совершенно в противоположную сторону от нашего первоначального направления. Мы шли, шли и шли по ней. А она всё не кончалась. А у меня уже кончались силы, возможно от избытка кислорода и оттого, что приходилось идти в гору. Нам потребовалось 30 минут, чтобы дойти до главного входа. Чувство беспокойства за остальных всё росло. Перед входом в пещеру Володя послал мысленный наказ всем, не волноваться и сообщил, что с нами всё в порядке. Как потом выяснилось, его дочь Аня поняла этот наказ и восприняла его.
Мы пробежали путь до нашей базы – грота Грандиозного за 30 минут. На базе никого не было. Мы написали записку, съели по сухарику и отправились искать наших. Они уже подходили к базе, когда мы встретили их. Не буду здесь описывать всего того, что они нам сказали, и как они на нас смотрели. Опишу лишь факты, которые позволят догадаться читателям о направлении и содержании мыслей наших товарищей, переживших всё это по нашей вине.
Отведя Фёдора к остальным, они стали ждать, что мы вернёмся. Все вернулись в Родную Школу, стали готовить обед и ждать нас. Так как нас не было, два раза посылали народ на поиски. Они доходили до конца разлома, кричали и звали нас. Но мы не отзывались, т.к. не слышали никого. Подождав около 3-х часов, замёрзнув и построив множество догадок, в основном печальных, они решили, что если что и случилось, они сами не смогут нам помочь. Все были измотаны, нужно было ещё добраться с детьми до базы и позвать помощь. Они оставили нам свечи, еду, воду и записку в которой, как я поняла, говорились о том, что пропали люди. И вот, уже 4 часа без какой-либо информации, они подходили к базе.
В тот вечер было много разговоров и выговоров. Мы услышали от всех, кто хотел нам что-то сказать разные мнения. Приняли их к сведению и поделились своими соображениями. Но, как всегда бывает в таких ситуациях, правдоподобные аргументы находятся у той и другой стороны. Не буду распространяться на эту необъятную тему, т.к. всё очень сложно и зависит от многих факторов, в основном человеческих.
Нас ждала последняя ночь в пещере. Днём уходил автобус, и мы должны были подняться в 4 часа утра, чтобы успеть выйти к нему. Этой ночью не спал почти никто. На сей раз, Томичи устроили прощальный концерт и демонстративно громкие сборы, закончившиеся в 4 часа утра.
Замученные, мы собрались и начали выход с транспортниками вверх, на землю. Сейчас всё было иначе, чем при спуске. Я уже понимала куда иду, знала, что от меня требуется, да и дорога была уже знакомой. Как-никак иду по ней 3-й раз. Неторопливость продвижения нашей группы позволяла изучить интересные моменты по пути.
Но и тут случилось непредвиденное, часть группы просто повернула вместе с тяжелыми транспортниками в другую сторону и блуждала около 30 минут, пока их не вернула назад Лена.
При выходе
нужно пройти сквознячок – калибр, показавшийся мне на входе очень узким. После
вчерашнего, он казался мне магистралью с четырьмя полосами движения.
Всё познаётся в сравнении. Как всегда.
Уже совсем на выходе на меня напала пещерная болезнь. Которая наблюдалась и в прошлом году, но тогда она наступила раньше. Всего после 12 часов пребывания под землей. А здесь не давала о себе знать целых три дня. Пещерная болезнь у меня проявляется так: реальность начинается растворяться и смешиваться с нереальностью. Наступает апатия, слабость. Хочется спать и про всё забыть. На последнем дыхании я доползла до выхода. Опять почувствовался запах озона. И вот я снова на земле. Теперь уже день, по-прежнему кружит снег, перед нами грандиозный вид на соседние холмы. Чувствуется подъём настроения и небольшой прилив сил. Радостно ещё и оттого, что больше не придётся возвращаться в этот каменный склеп – а только так сейчас и хочется называть Орешку, ставшую нам домом на трое суток.
За горой встаёт солнце, и мозг не перестаёт удивляться разнообразию цветов, увиденных глазами, которые 3 дня не видели ничего кроме чёрного и белого, тёмного и светлого. На улице морозно, и снежно – какой у нас красивый и приятный мир. Как здесь всё продумано и очевидно. Внизу течёт речка, наверху встаёт СОЛНЫШКО! Наконец-то оно выходит из своего дома, впервые за 3 дня! Мы целых три дня своей жизни жили без солнца, надо будет наверстать летом, купаясь в его лучах от рассвета до заката.
Мы едем в автобусе, уставшие, полные впечатлений и счастливые. Но организм сдаётся и засыпает. А пещера не хочет отпускать. Как только закрываешь глаза, перед глазами ходы, разломы, лабиринты. Черные пропасти, уходящие вниз, и слабый свет фонарика, достигающий лишь до переднего края пропасти. Каждый раз одно и то же, уже какая-то болезненная тенденция.
На вокзале ждём поездов около 6 часов. И там, засыпая на минуты, видится пещера, а, открыв глаза, не понимаешь, почему в этом огромном гроте так шумно и светло. Многие говорят о таком же пост-пещерном состоянии. Только у всех немного по-разному.
В поезде окончательно уходят силы, и я засыпаю, укутавшись в спальник, чтобы проснуться уже в Новосибирске и окунуться в иной, совершенно не похожий мир забот и проблем, где приходится пролазить сквозь узкие ходы обстоятельств, ситуаций и отношений чуть ли не ежедневно. Но, к сожалению, не все эти лабиринты жизни ведут ко второму выходу. Приходится петлять вновь и вновь, и хорошо, если петлять придётся не по узким лазейкам, где приходится думать о том, как бы выжить, а по широким и светлым ходам.
Ирина Шумакова. 16 декабря 2002 год
г.Новосибирск
P.S. Сейчас мне всё больше и больше хочется вернуться в Орешку, и снова выйти через второй выход. Теперь, когда я уже знаю каждый сантиметр того узкого и тернистого пути, который, кстати говоря, называется Склепом, я хочу повести за собой группу добровольцев, которые попадут туда не случайно, и будут представлять, что их ожидает.